Написал: evilpony

Мы познакомились при весьма неприятных обстоятельствах. Настолько неприятных, что в тот момент я окончательно решил снова переселиться в другой параллельный мир.
Незадолго до нашей встречи я переехал в новую квартиру. Не то чтобы роскошные апартаменты, предоставляемые бесплатно в бессрочное пользование каждому человеку, были недостаточно хороши для меня, просто в квартале, где нас селили, участились случаи вооружённых нападений. Однако переезда оказалось недостаточно. В мире, где есть мы, люди, как бы ты ни старался спрятаться, проблемы тебя всегда найдут. Несколько лет назад я уже убедился в этом, когда бежал из родного мира туда, где людей было меньше. Я думал, на чужой территории они будут вести себя приличнее. Как же я ошибался. У существ, населяющих тот мир, своеобразные взгляды на жизнь и, соответственно, законы, чем и пользовались бесчестные иммигранты. Думаю, если бы я пробыл там дольше, то застал бы момент нападения переселенцев на коренных жителей, и, уверен, люди, даже убив кого-нибудь, отделались бы максимум штрафом, как и в большинстве случаев убийства себе подобных. Этот момент, который мог стать началом масштабных беспорядков, приближался с немыслимой быстротой. Мои сородичи дошли уже до того, что напали на неё — на представительницу другого вида, пусть и тоже переселенку. И случилось это не в людском квартале, а рядом с моим новым домом, который я специально выбрал подальше от логова этих зверей. Зараза начала распространяться по планете.
В тот день, после посещения корпорации “ЧелКровь”, я возвращался домой пешком. Услышав ругательства и насмешки, я остановился, осторожно заглянул за угол и увидел четырёх мужчин, одетых не угрожающе, как это принято у любителей поживиться, но с бейсбольными битами в руках. Уверен, у них было и более серьёзное оружие, и при необходимости они бы его обязательно использовали. Да и судя по их лексикону, вряд ли они пожелали бы мне доброго дня, если бы я попытался пройти мимо. Скорее, попросили бы закурить. Надо отметить, что существовала и другая дорога во двор, но я решил на этот раз не обходить опасность стороной. Они собирались, как они сами выразились, пустить по кругу, а затем и убить маленькую девочку, плакавшую настолько жалобно, что я просто не мог пройти мимо. Достав бластер и переведя его в режим дезинтеграции, я почувствовал немного уверенности в себе, кое-как справился со страхом, вышел из-за угла и расстрелял сквернословов. Один из них так и не успел обернуться, но у меня не было проблем с выстрелами в спину тем, кто заслуживает смерти, так что через две секунды всё закончилось.
Бросив взгляд на повернувшуюся в мою сторону камеру наблюдения, существование которой совершенно вылетело у меня из головы, я сокрушённо вздохнул — теперь от штрафа не отделаться, да ещё и компенсацию потребуют. И что же получается, эта банда специально работала на камеру? Куда катится мир... Я спрятал оружие обратно в карман штанов и подошёл к хныкающему светло-серому существу с рогом во лбу. Единорожка была совсем ещё маленькая, размером всего раза в четыре крупнее домашней кошки из моего родного мира. В этом милом создании не было совершенно ничего лошадиного. Мордочка, например, выделялась не сильно, не торчала как у кобыл, которых я когда-то видел на картинках в учебнике биологии, зато ресницы были очень длинными, а уши большими и пушистыми. Растрёпанная грива цвета морской волны больше походила на волосы человеческой девушки — очень густая и объёмная, как и хвост, не просто безвольно свисавший, а эффектно приподнятый кверху и по плавной дуге опускавшийся на асфальт. И наконец, я обратил внимание на своеобразные пропорции и формы тела, которые даже я вынужден был признать весьма соблазнительными, но всё равно это никак не оправдывало попытку тех ребят изнасиловать малышку. Они её сильно напугали. Единорожка тряслась, сжавшись и крепко зажмурившись.
— Привет, — сказал я, шагнув вперёд.
Продолжая трястись, она навострила ушки, повернула ко мне голову и неуверенно открыла один глаз, затем — второй. Огромные глаза того же цвета, что и волосы, только чуть более тёмные, оказались невероятно красивыми и выразительными, а выражали они в тот момент боль, страх и отчаяние.
— Как ты? — Я сделал ещё один шаг.
Она сморгнула слёзы и молча смотрела на меня, не двигаясь с места. Я обошёл её с другой стороны и увидел, что с передней ногой у неё не всё в порядке.
— Очень больно?
Кобылка слабо кивнула и стиснула зубы. По заплаканной и перепачканной мордочке снова потекли крупные слёзы. Она отвернулась и шмыгнула носом.
— Я могу помочь. Ты ведь не против сходить ко мне домой?
Некоторое время единорожка недоверчиво осматривала меня с головы для ног. Наверное, она ужасно сомневалась, можно ли доверять существу, похожему на тех, что её обидели. Тем не менее, она собрала всю свою храбрость в кулак... ну, в копыто... и кивнула. Не теряя времени, я взял малышку на руки. Она сдержано заскулила от боли в ноге, пришедшей в движение. Ухватив кобылку поудобнее так, чтобы повреждённая конечность, вывернутая под явно ненормальным углом, свисала вниз, я быстро прошёл во двор, проскользнул в свой подъезд, воспользовавшись лифтом, поднялся на двадцатый этаж и буквально вбежал в квартиру. На протяжении всего пути мне не пришлось ничего нажимать, и я впервые по достоинству оценил преимущества голосового управления.
Положив на диван девочку, снова взвизгнувшую от боли, я ненадолго ушёл в ванную, вернувшись с маленьким мерным стаканчиком, наполненным тёмно-зелёной жидкостью до отметки десять миллилитров. Заодно прихватил тазик на случай, если единорожку стошнит.
— Выпей, — попросил я. — Если не подействует, вызовем скорую. Но пока что всем помогало, кроме нас, людей. Уверен, что и ты сразу же поправишься.
Кобылка немного помедлила, пристально посмотрев мне в глаза, сглотнула и потянулась к лекарству. Я поднёс его ближе к ней и помог выпить, приговаривая:
— Вот умница. Хорошая девочка.
Затем временно убрал стаканчик под диван. Туда же задвинул тазик, оказавшийся бесполезным, потому что девочку не стошнило — она лишь облизнулась, словно лакомства отведала, и начала учащённо дышать, испуганно наблюдая за своей ногой, дёрнувшейся без воли хозяйки. Буквально через полминуты всё пришло в норму. Кобылка неуверенно встала и даже почти улыбнулась, однако сразу же упала обратно на живот и принялась плакать пуще прежнего. Я присел рядом с ней.
— Что случилось?
— Мама и папа... Они их... Они...
— Сволочи, — процедил я сквозь зубы, ласково погладив убитую горем единорожку по голове. Я пожалел о том, что уничтожил бандитов так быстро. — Надо было парализовать их, а потом убивать медленно и мучительно.
— Не эти. То другие были. Три дня назад... Или четыре? — спросила она саму себя.
— Ты жила на улице четыре дня?
— Не знаю. Наверное. Какая разница? Лучше бы я тогда не убегала. Надо было сразу умереть.
— Не говори так. У тебя вся жизнь впереди.
— Жизнь кончена, — не унималась она.
— Послушай, я знаю, тебе сейчас тяжело, тебе трудно в это поверить, но всё наладится...
— Ты не понимаешь! — подняв голову, перебила она. — Это ещё не всё. Они, может, и не погибли бы, если бы не это.
— О чём ты? — поразился я. В самом деле, что может быть сложнее для ребёнка, чем потеря родителей? Ну, по крайней мере, любимых родителей.
— Побочный эффект. Что я за единорог без магии? У меня теперь вместо рога бесполезная палка из головы торчит, всё кончено. Мама и папа это наглядно показали. Если уж взрослые пони не смогли о себе позаботиться, я долго не протяну!
Вот оно что. Мне достался на удивление полезный побочный эффект. Бедняжке повезло меньше. Тут уж действительно утешения не помогли бы. Потерять магию — это, наверное, всё равно что лишиться части тела, а то и двух. Обеих рук, например.
Единорожка всхлипнула и продолжила уже тише и спокойнее, с обречённостью в голосе:
— И кьютимарка пропала... — Она встала, преодолела один маленький шажок, разделявший нас, и снова упала, уронив голову мне на колени. — Сначала калекой стала, а потом совсем одна осталась... У меня никого больше нет. И мне некуда идти.
Буквально спустя полминуты у неё громко заурчало в животе, и я вспомнил, что на улице питаться особо-то и нечем. Она, скорее всего, голодала все эти дни. Я предложил:
— Пойдём на кухню? Тебе надо покушать. — Затем дотронулся до её шеи и несколько раз медленно погладил гриву. — Ты слышишь? Эй...
Похоже, спала она тоже мало. Вряд ли я смог бы разбудить её, когда она почувствовала себя в сравнительной безопасности и позволила себе уснуть, возможно, впервые за несколько дней. Поэтому я аккуратно приподнял её голову и выскользнул из-под неё, положив затем вместо своих ног небольшую подушку.
Тихонько пробравшись на кухню, я начал с приготовления овощного супа, решив, что он вполне подойдёт после долгого голодания, и обдумывал её слова и свои действия.
Во-первых, она сказала, что её родители — пони. Она сама, соответственно, тоже. Это могло означать, что я неправильно оценил её возраст. Да и говорила она как довольно взрослая девочка. Не такая уж она и малышка, наверное. Во-вторых, она упомянула, что ей некуда идти. Но она мне очень понравилась. Такого милого создания в жизни не встречал. Я решил, что предложу ей жить вместе. В-третьих, я использовал лекарство, которое ранее не тестировалось на пони-единорогах. Да я же мог её убить! Я поклялся себе впредь думать головой, а не кое-чем другим, хотя и сомневался уже тогда, что всегда буду следовать этому правилу. Эмоции порой влияют на принятие решений. От этого никуда не деться. В-четвёртых, надо было поискать её родителей. Нет, слишком страшно. Я слышал, в каких злачных местах прячут тела. Плохая идея. Намного лучше составить заявление, чтобы местные власти разбирались. У них повсюду камеры, они всё видят... Всё, кроме логова бандитов и более половины преступлений. Я бы подумал, что их подкупили, но вот только обитатели этого мира неспособны пойти на взяточничество. В любом случае, был шанс обнаружить не только тела, но и убийц. Только зачем? Чтобы их оштрафовали? Они этого даже не почувствовали бы и продолжили творить свои тёмные делишки. Мстить им? Даже если бы удалось получить информацию о преступниках, расправиться с ними не так-то просто. Спасти попавшую в беду девочку мне помогли исключительно удача, эффект неожиданности и оружие, наводящееся туда, куда смотришь. Будь у меня бластер попроще, без подобного прицеливания, я бы не справился.
Когда я заглянул в гостиную, серенькая поняшка сидела у внешней полностью застеклённой стены и рассматривала дом напротив.
— Так мало спала? Всего час прошёл, — сказал я, чтобы привлечь внимание.
— Кошмар приснился... и есть хочется, — призналась она шёпотом, повернувшись ко мне, затем стыдливо опустила взгляд и пошевелила носиком, учуяв запах, заполнивший помещение, когда дверь кухни выпускала меня.
— Всё готово. Супчик, салатики — овощной и фруктовый. Пойдём кушать... эмм... Как тебя зовут?
— Фрэш Рилл.
— А я Сэм. Можно, я буду звать тебя просто Ри?
Кобылка посмотрела на меня широко распахнутыми глазами и кивнула.
— Меня так мама с папой звали. — Она сглотнула, снова опустила взгляд и добавила: — Сэм, а можно сначала помыться? У меня всё чешется.
— Да без проблем, Ри.
— А ты не мог бы... если нужна будет помощь...
— Я помогу.

— Извращенец! — с нескрываемой ненавистью ко мне прокричала высокая тёмно-синяя кобыла с крыльями и рогом. Её грива и хвост развевались будто на ветру, но я не чувствовал никаких, даже самых малейших сквозняков. Голову её украшала чёрная корона, а ноги — серебристые туфельки, грудь скрывало нечто вроде брони с изображением полумесяца, такого же, что был и на её крупе с обеих боков. Кьютимарка. Так называла эти рисунки на крупе Ри. Вне всяких сомнений, передо мной из одного угла полутёмного помещения в другой расхаживала Принцесса Луна — единственная в этом мире аликорн, правительница Эквестрии. Это она меня парализовала сразу после перемещения и уволокла в эту маленькую комнатку из портальной. Она заставила меня повторно пережить день встречи с Фрэш Рилл. Я будто бы в самом деле снова был рядом с ней.
— По?.. — начал я, но не смог завершить даже одного слова. Меня удивило, насколько изменился мой голос. Он стал каким-то... женским. А ещё эти ощущения, будто тело моё заимело несколько десятков новых непослушных конечностей, просто сводили меня с ума. Похоже, на этот раз побочный эффект хорошенько по мне проехался. Интересно, в какое чудовище я мог превратиться, если большинство новых частей тела ощущались на голове?
— Потому что ты лапал её! Везде! Нет, я понимаю, что она не могла ложку даже копытом держать — она лишилась всей магии. Конечно, она не могла сама подтереться в туалете. Но как ты посмел думать о сексе с маленькой кобылкой?! Тебе нравилось трогать её! Я думала, что ты хотел помочь из благих намерений, а ты спас её, только чтобы заиметь сексуальную игрушку! Все вы, пришельцы, одинаковые. Разные твари до тебя прибывали, но все были озабоченными уродами, как и ты! Всё. С меня хватит. Уничтожу портал. Благо, он теперь и не нужен.
— Погодите... Разные? Я думал, что никто раньше не достигал этого мира...
— Молчать! Не расслабляйся, скоро продолжим!
Луна зашла мне за спину и хлопнула дверью. И хоть она вышла, я всё равно не мог пошевелиться. Только моргать получалось и разговаривать. Что бы она ни сделала со мной, это работало безотказно. Не имея иного выбора, я задумался над её словами и вынужден был согласиться с ними. У меня действительно временами появлялась мысль о сексе с единорожкой, и Принцесса, не просто оживившая мои воспоминания, но и прочитавшая их, теперь обо всём узнала. Тогда в ванной я не только намыливал полюбившуюся мне с первого взгляда кобылку, а в какой-то момент просто ласкал её. Во время ужина я не только кормил её с ложечки, но и любовался приведённой в порядок поняшкой, оказавшейся красивее всего, что я когда либо видел в жизни. Всё это вполне заслуживало осуждения. Я действительно не имел права думать о подобном, да и лапать бедняжку надо было поменьше. Я пользовался каждой возможностью, чтобы лишний раз прикоснуться к ней.
Когда аликорн вернулась и встала передо мной, я, стараясь не обращать внимания на свой изменившийся голос, произнёс:
— Лучше убейте меня, только не продолжайте. Воспоминания слишком... живые. Мне и так нелегко. Я не могу пройти через это ещё раз. Пожалуйста, просто убейте.
— Ну уж нет. Я выясню всё, что ты с ней творил, а затем решу, насколько медленной и мучительной смерти ты заслуживаешь.
Рог Принцессы заискрился, комната утонула в темноте, и я снова вернулся в квартиру в недавно покинутом мною мире.

Мы лежали в одной постели лицом друг к другу — кобылка сама вчера попросилась спать вместе со мной, потому что ей было страшно и одиноко. Я обнимал её одной рукой и смотрел на неё всю бессонную ночь. Дело в том, что она дёргалась и брыкалась во сне. Но стоило мне прошептать, что всё хорошо, и погладить кобылке бочок, как Ри успокаивалась и дыхание её выравнивалось.
Утром Ри открыла глаза и огляделась.
— Уже проснулся? Доброе утро, Сэм, — тихонько сказала она и перекатилась с бока на живот, прижимаясь ко мне и зевая.
— Доброе утро, Ри. — О том, что не спал всю ночь, я, конечно, упоминать не стал. — Выспалась?
— Да. Знаешь, Сэм. Я тут подумала...
— Когда? Во сне?
— Да... Не совсем... Перед сном. Не важно. Дело в том, что я вчера лишнего наговорила. Я ведь на самом деле не хочу умирать. И, в общем... спасибо тебе за всё. Ты не только спас меня, но и вылечил, а теперь ещё заботишься обо мне. Чем я могу отблагодарить тебя?
— Ну, когда ты вчера рассказывала о своём мире, мне ужасно захотелось туда. Ты не хочешь вернуться? Я был бы счастлив, если бы мы жили в таком уютном мирке, как Эквестрия.
Несколько минут единорожка молчала, отводя взгляд в сторону, затем ответила:
— Я боюсь. Пони ещё не перемещались ни сюда, ни обратно. А вдруг в этот раз я ещё что-нибудь потеряю? И Эквестрия — это страна, Сэм. Название мира я не помню, там какой-то набор букв и цифр, а не название.
— Ох. Точно. — Я уже и забыл, как всё устроено в портальной службе. Я ведь переместился сюда несколько лет назад. — Слушай, Ри. Местные жители, конечно, мирные, но людей здесь уже чересчур много. И мы, люди, слишком опасны. Ты в этом сама убедилась. Нам нельзя здесь...
Меня прервал громкий звонок. Пришло уведомление.
— Прочесть последнее сообщение, — произнёс я.
Из динамика донёсся шелестящий монотонный голос, несомненно принадлежавший одному из местных жителей:
— Сэм Смит, камера видеонаблюдения номер си эн восемьсот шестьдесят две тысячи двести пятьдесят один зафиксировала уничтожение Вами четырёх человек. С Вашего счёта на счёт корпорации “ЧелКровь” переведено два миллиона пятьсот тысяч кредитов в качестве частичной компенсации потерянной прибыли. Также на Вас наложен штраф в размере четырёх тысяч кредитов за сам факт уничтожения четырёх живых существ шестой категории разумности. Подробности в приложении один. Протесты не принимаются. Доброго Вам дня.
Вот и всё. Никакого суда, никакой возможности возразить и защититься. Они потеряли источники драгоценной человеческой крови, а то, что те твари собирались убить невинную девочку, их не волнует.
Насколько мне известно, обычно на решение подобных вопросов уходит не меньше сорока восьми часов. Если б знал заранее, что они менее чем за день управятся, прослушал бы послание позже в другой комнате. Ри определённо не нужно было это слышать. Её спина под моей ладонью напряглась, подтверждая мои мысли. Единорожка испуганно смотрела мне в глаза, опустив ушки.
— О Богини, прости, Сэм. Прости, пожалуйста. Это всё из-за меня... Как же?.. Я... Мне так жаль...
— Тише, Ри, всё хорошо.
— Нет, не хорошо. Нам обещали платить по двадцать тысяч кредитов в год. Два с половиной миллиона — это же немыслимая сумма. Я никогда не расплачусь. Тем более, без магии нас отказались брать на работу. Я не представляю, что мне теперь делать, чтобы загладить свою вину.
— Да брось. Это всё мелочи.
— Не мелочи. Не мелочи, — упрямствовала кобылка. — Я должна вернуть долг.
— Мне ничего не нужно за то, что я убрал со своего пути тех, кто мешал мне пройти.
— Не надо, Сэм. Ты спас меня, я знаю, я чувствую. Ну это же очевидно. Ты мог подождать, пока они уйдут, или пойти другой дорогой.
Какая смышлёная девочка. Ей пятнадцать, как она сама сказала, а её уже не обманешь.
— Ладно. Ты переместишься со мной обратно в свой мир. Мне нужно только сбежать отсюда. Эти деньги я бы всё равно не смог с собой взять. Ну, что скажешь? Переместишься — и мы в расчёте.
— Всё что угодно, — дрожащим голосом произнесла Ри. Она согласилась только потому, что чувствовала себя виноватой, в этом нет сомнений. — Я сделаю это.
— Ты боишься. Забудь. Ты ничего мне не должна. Останемся здесь, если хочешь.
— Но ты не обязан оставаться из-за меня.
— Я тебя не брошу, Ри. Ты слишком дорога мне.
— Конечно, два с половиной...
— Дело не в деньгах.
— А в чём? Мы едва знакомы. Почему ты так добр ко мне? Почему ты не такой, как все люди, Сэм?
— Да мы же не все такие сволочи. Есть ещё нормальные... Наверное...
— Ты не ответил.
— Не знаю. Нравишься ты мне.
— Почему?
Хотелось бы ответить моментально, чтобы поддержать заданный темп, но я не смог. Под её пристальным взглядом я медленно закрыл рот и задумался. А действительно, почему она мне так понравилась? Внешность — это понятно. Но дело ведь не только в этом? Потому что если других причин нет, то я ничем не лучше той четвёрки, собиравшейся изнасиловать кобылку. Неужели я думаю только о сексе? Проклятье, а ведь у меня действительно почти постоянно стоит на неё. Но нет, это естественная инстинктивная неконтролируемая реакция, которой я тем не менее не позволяю взять верх над разумом. На самом же деле я желаю Ри только добра. Я ведь прекрасно понимаю, что в её мире мне могут быть не рады. Принцесса заботится о своих подданных. Меня же она может убить, как опасного зверя, и будет права. И всё равно я хочу отправиться туда вдвоём, чтобы в первую очередь было хорошо Ри, а потом уже мне. Здесь она никому кроме меня не нужная калека, а там, если я не смогу, о ней позаботятся пони, я уверен. Ей лучше быть среди своих.
— Потому что ты лучше всех, кого я когда-либо встречал, вместе взятых. Я просто хочу, чтобы ты была в безопасности. Пойми меня правильно. Я почти всю жизнь видел только зло, алчность, ненависть и войны. Уже несколько лет как я покинул свой ужасный мир и живу в этом, совершенно равнодушном мире, но и здесь жестокость преследует меня, поджидает на каждом углу. И вдруг появляешься ты — воплощение доброты и невинности.
— Но ты меня не знаешь, Сэм. Может, я не такая уж и хорошая...
— Ох, Ри, не обманывай себя. Даже если тебе есть за что винить себя, поверь, ты сама невинность. Ты убивала? Причиняла боль? Вот я об этом и говорю. Это так удивительно — видеть доброту в твоих глазах... Видеть доброту впервые в жизни. Я просто чувствую, что должен помочь тебе выбраться из этой ситуации. Мне хочется поверить, что я служу не злу, как все остальные люди, а добру. Я просто обязан помочь тебе, чтобы убедиться в этом.
Раньше я понятия не имел, как сложно выразить чувства словами. По-моему, несмотря на несколько сумбурную речь, у меня получилось неплохо для первого раза. Думаю, Ри поняла мои сомнения в себе и мои стремления. Кобылка смотрела на меня сочувствующе, будто это я попал в беду, а не она. Будто я недавно лишился частички себя, родителей и был на волоске от смерти. Ри улыбнулась и прошептала:
— Тебе не нужно сомневаться в себе. Я повторю ещё раз: ты не такой, как другие люди. Ты очень хороший, Сэм.
Некоторое время мы просто смотрели друг на друга. Затем кобылка закрыла глаза и наслаждалась тем, как я глажу ей спинку. Ну, я надеюсь, что наслаждалась, а не притворялась. Ох, конечно же ей нравилось. Это всё сомнения в себе — мне постоянно кажется, что я не могу никому сделать ничего приятного.

— Не может быть, — донёсся до меня шёпот Луны. Полутёмная комната медленно вырвала меня из светлых воспоминаний. — Вы, люди — монстры. Откуда в тебе могла взяться любовь к незнакомой кобылке?
Говорила Принцесса спокойно, с некоторой нежностью и, казалось, даже любовью. Её голос будто бы отражал мои чувства. Аликорн подтвердила мои догадки, продолжив размышления вслух:
— Но я уверена в заклинании. Твои чувства не могли исказиться и передались мне точно такими, какие они есть... Как? Как ты можешь её любить?
— Я уже отвечал, Принцесса: Ри — лучшая из всех, кого я когда-либо встречал. К тому же, сердцу не прикажешь. Любовь не обязательно должна на чём-то...
— Ой, только не говори с таким пафосом банальные вещи, — фыркнула Принцесса. — Не надо. Это был риторический вопрос. Я всё это прекрасно понимаю. Хотя, к твоему сведению, ты теперь кобыла, если ты ещё сам не понял. С твоим новым голосом это прозвучало не столь ужасно, как могло бы быть.
— Что-о-о? Так я превратился в пони?
— Вопросы потом. Если я ещё разрешу тебе на них отвечать. Мне нужна ещё минута, чтобы узнать, что было сегодня. Вчера всё прошло не так ужасно, как я предполагала. Я думала, ты набросишься на неё в первую же ночь.
— А сколько мы уже в воспоминаниях пробыли?
— Два раза по минуте. — Луна подняла копыто, приказывая мне замолчать, поэтому я не стал снова просить избавить меня от предстоящих мучений.
Через несколько мгновений я стоял у выхода из квартиры, а рядом со мной — Ри.

Вчера мы не стали выбираться из квартиры, решив с кобылкой просто поболтать, вкусно покушать, отдавая предпочтение любимым поняшками сладостям, подольше понежиться в горячей ванне и вдоволь поваляться в постели. Сегодня же мне нужно было съездить на так называемую работу. Не хотелось пропускать два дня подряд. Ри я не стал отговаривать, когда она попросилась поехать со мной. Незачем девочке взаперти сидеть, когда можно прогуляться.
— Пора, — сказал я и приказал двери выпустить нас.
Шелесты — местные жители с будто бы шелестящим голосом, за который их так и прозвали — одновременно покинули свои дома в ту же секунду.
Пожалуй, стоит немного рассказать о них. Люди их ещё называли листами, газетами, папирусами, пергаментами, шуршунчиками, спичками, колобками и прочими словечками, хоть как-то намекающими на цвет кожи, форму головы, строение тела или звуки, издаваемые ими при разговоре.
Шелесты — существа цвета выцветшей бумаги, одевающиеся в свободную мятую одежду, выглядящую как газеты, тонкие как спички, не буквально, конечно. Тело их лишено какого-либо волосяного покрова. Имеют четыре конечности, и ходят подобно людям, но только более плавно — движения длинных рук и ног медленные и размашистые. Взрослая особь достигает роста чуть выше двух метров. Огромная идеально круглая голова заметно смещена назад, а вовсе не вперёд. Поначалу я постоянно удивлялся, как она держится на столь хрупком теле. Как оказалось, несмотря на кажущуюся немощность, на самом деле они обладают недюжинной силой. Внутренне строение шелестов я когда-то изучал, но уже смутно помню отличия скелета и внутренних органов от человеческих. Помню только, что их очень, очень много. Но не в строении организма заключается основное отличие. Главное — иной склад ума. Они всегда следуют установленным правилам и не особо эмоциональны, поэтому не понимают повадки людей, руководствующихся эмоциями и желаниями. Не отличающиеся особой отзывчивостью, но очень пунктуальные и трудолюбивые шелесты работают без перерывов и выходных в две смены. Сменяются они ровно в полдень и в полночь.
Пока я жил среди них, я лично убедился в их пунктуальности. В намеченный час трудяги дружно покидали свои дома и на двухколёсных транспортных средствах направлялись по рабочим местам, где ждали до наступления следующего часа, сменяли товарищей, после чего по городу прокатывалась вторая волна мотоциклов, везущих шелестов по домам. В остальное время на улицах можно было встретить только представителей других цивилизаций, в основном — людей, и лишь изредка шелестов, вынужденных покидать рабочие места по долгу службы.
Мне приходилось подстраиваться под такое расписание. Бандиты во время оживлённого движения устраивали себе перерыв и куда-то пропадали с улиц на два часа. Поэтому с первой дневной волной шелестов я отправлялся в “ЧелКровь”, там быстренько сдавал кровь, а со второй — покидал людской район и чаще всего сразу возвращался домой. Лишь изредка я гулял по городу, как, например, в день встречи с Фрэш Рилл. Мест, которые можно было бы посетить, во всём огромном мегаполисе всё равно не было. Шелесты никак не развлекались, даже по магазинам не ходили — им всё необходимое доставляли на дом по подземным коммуникациям. Поэтому-то улицы большую часть дня были мертвы.
— Что ты делаешь на работе? Что вообще можно успеть сделать за пять минут? — спросила Ри, когда мы добрались до места. Она с интересом наблюдала, как мой мотоцикл быстро опускается под землю, а через несколько секунд возвращается пустая платформа, чтобы принять следующее транспортное средство, которое необходимо отправить в подземный гараж. Рядом находились ещё несколько подобных подъёмников и возле каждого выстроилось по небольшой очереди. Забавно — люди старались подъезжать к одному и тому же подъёмнику, но местные жители всё равно разбавляли очередь моих соотечественников своими высокими фигурами.
— Просто сдаю кровь, — ответил я, и направился ко входу. Кобылка последовала за мной
— Зачем?
— Она очень ценится. Я продаю её.
— Чем она ценна?
— Ну, вообще, изначально кровь человека не имеет ценности. Дело в том, что после перемещения через портал из нашего мира в этот она приобретает полезные свойства... а ещё меняет цвет на зелёный.
— Что за свойства?
— Кровь становится панацеей. — Я остановился, и Ри сделала то же самое. — Это лекарство от всех болезней и любых повреждений тела.
Кобылка задумалась и сглотнула.
— Зелёная... Лекарство... — К моему удивлению, её снова не стошнило. Она лишь медленно подняла на меня удивлённый взгляд и добавила: — Повезло тебе! Много платят?
— Да. — Жестом указав ей следовать за мной, я не спеша пошёл дальше. — Я могу сдавать каждый день по двести миллилитров — примерно столько организм переместившегося человека способен регенерировать за сутки. И каждый раз мне платят по двадцать пять тысяч кредитов. Кстати, сначала нам платили по двести тысяч, потом иммигрантов становилось всё больше, цена падала.
— А мне бесплатно досталась... Спасибо тебе, Сэм. — И вдруг кобылка добавила: — Пойдём в портальную.